«Мама – это целый мир»
Инструктор по труду социально-реабилитационного отделения Куликова Татьяна Викторовна заняла 2 место в краевом заочном конкурсе творческих работ «Мама – это целый мир» в номинации очерк о маме.
Очерк «Мама моей мамы»
Раннее утро. Солнце заглядывает в маленькие окна старого бревенчатого дома. Луч скользит по столу, перебирается на вышитый ковер на стене, сползает на пол и будит старого кота Ваську. Тот, нежась, переворачивается, вытягивает лапы и мурлычет от удовольствия. По всей избе разносится запах свежеиспеченных блинов. На печке томится сливочное масло в алюминиевой чашке.
Сидя за круглым деревянным столом, сложив руки перед собой на переднике, бабушка Людвига ещё долго будет смотреть в окно, и думать о чем-то своём. В лучах солнца её седые волнистые волосы, аккуратно собранные в шишку, переливаются перламутровым серебром. Ситцевое платье с коротким рукавом беспощадно оголяет руки, покрытые мелкой паутиной морщин. Лицо выглядит добрым и волнительным.
Потом встанет, подойдет к моей кровати, погладит по голове и скажет:
– Внуча, вставай, завтрак стынет! И если я сразу не встала, возьмёт и пробежится пальцами по моему полусонному телу со словами:
– Пя‘лейта, пя‘лейта, пя‘лейта! Так и не знаю, что это означало на её латышском языке.
Встанешь босыми ногами на самотканые половики и ощутишь всю прелесть деревенского убранства. Старый деревянный комод с телевизором, накрытым белой вышитой салфеткой, обвязанной крючком. Двухстворчатый шкаф с резьбой. Кровать, заправленная с подзором, а сверху подушки, покрытые накидкой с цветочным орнаментом. На окнах занавески с вышивкой. Ничего лишнего.
А ещё, считалось обязательным, иметь в доме уголок с ликами святых и католический крест, обернутый льняным рушником собственного изготовления. Бабушка, латгалка по национальности, иногда стояла у этого уголка и о чём-то страстно шептала.
Завтракали всегда вместе. Никогда не сядет за стол одна. Всё по-простому – чай на травах, блины, пироги или булки, масло сливочное, варенье.
Так случилось, что с 5-го класса я жила с ней, с моей бабушкой Людвигой. Она моя вторая мама. Да скорее первая, чем вторая. Всё, что я сейчас умею – от бабушки. Еще совсем маленькой, приезжая с мамой из Черногорска в Туим с удивлением наблюдала, как шустрые бабушкины руки перебирают спицы, ловко орудуют крючком, образуя красивые вещи: рукавички, носки, джемперы, шапки, половики, кружки. А чего стоят вышитые рушники, скатерти, накидки, подзоры – это же произведения искусства!
Уступчивая, всегда вежливая, никогда не слышала, чтобы она ругалась. Бывало, прибежит соседка, баба Надя, эмоциональная такая, раскричится:
– Людвиська, твоя собака моих курей задрала! Уж очень не любила наша собака бабу Надю.
– Да как же задрала, когда она на привязи, и куры ходят тут же, – отвечала бабушка, – пошли чай пить и в курятник заглянем, поищем твоих куриц. Раньше куры во всех дворах были помногу, и бывало, прибьются куры к чужим стаям.
А когда, бывало, задержусь допоздна на улице, приду домой, сидит моя бабушка у окошка, меня дожидается. Повернётся, скажет:
– Ну что ж ты плынками голыми бегаешь? Хоть бы оделась! Пробегали иногда в её речи непонятные для меня слова. Будучи не грамотным человеком, она хорошо говорила по-русски, совсем немного читала и умела писать только свою фамилию.
Несколько лет она проработала сторожем в магазине «Продукты», находившемся напротив нашего дома. Через несколько метров от него стояла сторожка с широко засыпанной шлаком завалинкой и маленьким оконцем. Поздним вечером, как увижу бабушкин силуэт с ружьем, в то время было положено, схвачу овчинный тулуп и бегом к ней. Бабушка сядет на завалинку, положит ружьё на колени, а я рядом прямо на землю, расстелю тулуп, завернусь в него, и так станет хорошо… . Лежишь, смотришь на ночное небо, звезды мерцают, а бабушкин голос, как из космоса, рассказывает какие-нибудь истории. Сказок она не знала, говорила о своей нелегкой жизни переселенца. Как осваивали новые территории, работали в колхозе за трудодни.
В зимнее время тоже часто прибегала к бабушке в сторожку. Пахло дровами, у стены располагались полати, маленький самодельный деревянный столик и печка «буржуйка», на которой я очень любила запекать яблоки и картофель. Наевшись, мы приступали к урокам творчества. Бабушка показывала мне новые рисунки по вязанию, а я с энтузиазмом их выполняла. Только ради этого стоило поздно ложиться спать, а утром с трудом просыпаться.
Именно такой мне запомнилась моя любимая бабушка Людвига. Добрая, жизнерадостная, сильная и любящая, она до сих пор меня оберегает. Она любила жизнь такой, как есть, принимая все горести и радости.
Сегодня снился странный сон.
Я словно, вновь, в деревне.
И милый дом, и печка в нем,
А на столе варенье.
Я постояла у крыльца,
Из глаз стекла слезинка.
Здесь бабушка моя жила,
Родная мне кровинка.
Крыльцо, веранда, коридор,
Вот кухня небольшая,
И комната среди окон,
А бабушка живая.
Как в детстве, нежно обняла,
Присела ближе, рядом:
« Рассказывай же, как дела?»
И приласкала взглядом.
Мне так спокойно на душе,
От глаз любимых стало,
Прижалась ближе к ней, во сне,
Эх, как мне не хватало-
Ее тепла, и нежных рук,
Наказов и советов,
Любви и ласки, сердца стук,
Порой, даже, запретов.
Я понимала – жизнь во сне,
И все исчезнет вскоре,
«прошу тебя, вернись ко мне,
Я позабуду горе»
Она промолвила в ответ:
« ты не грусти, родная!
Пусть в жизни больше меня нет,
В сердцах ваших жива я»
